2.4. Общие закономерности эволюции семантических представлений исконной речи.

() Семантическое ядро исконной речи формируют представления, обусловленные восприятием и эмоциональным сопровождением актуальных явлений звука-движения.

Исходный речевой комплекс вначале обозначает, скорее, не явление, а его существенные признаки. Со временем он становится символом любого из нескольких важнейших явлений, обладающих сходными признаками.

Сходство акустических характеристик обозначающего и обозначаемого обеспечивает формирование в сознании человека устойчивого психического образа, некоего надрефлекса, который переключает нервные процессы индивида на целевую деятельность, связанную с эти образом.

Первые речевые сигналы людей были связаны, очевидно, с безопасностью, поэтому имели первостепенную целевую значимость, т.е. требовали немедленной готовности к принятию решения и действию.

() Проще говоря, когда человек говорящий произносил такой сигнал, это означало: "Шуршит! двигается! внимание! опасность!". Такая форма сообщения коренным образом отличалась от аффектационных воплей по степени воздействия на окружающих. На основании косвенных признаков возможной (прогнозируемой) угрозы с помощью речи озвучивалось предупреждение о возможной опасности, что побуждало к вниманию, предусмотрительности и краткосрочному планированию дальнейших действий. Этим и объясняется исходная целевая направленность слова, порождающего осознанную необходимость, т.е. волю. Можно сказать, что с появлением речи у человека сформировалась основа новой системы мониторинга действительности и самоощущения, дополняющая и регулирующая естественные инстинкты и этологические нормы статуса животных.

(К слову, если какая-то телевизионная особь крутит рекламные ролики, начинающиеся с воя сирены, это означает обращение не к надрефлексам - сознанию, а непосредственно к глубинным рефлексам реагирования на резкий звук определённой тональности, порождающий чувство опасности и страха. Такие рефлексы у нормального человека срабатывают прежде, чем происходит оценка степени угрозы).

() Наряду с семантическим содержанием праслова, не меньшее значение в становлении психической структуры человеческого сознания имеет эмоциональный вектор речевого взаимодействия.

Первые слова имели чётко выраженный оттенок негативных ощущений: тревоги, беспокойства, страха, холода. Именно они были актуальными с точки зрения безопасности жизни.

На самом дне человеческого сознания находится чувство темноты. С представлением "чёрный, шуршащий (шумящий)" связаны все исходные объекты тревоги и беспокойства: ночь, чаща, вода (глубина, яма, холодный, мокрый), небо (сумерки, ночь, глубина, туча, гроза, дождь, холодный, мокрый). Вначале всё это определяется одним словом, сопровождаемым, скорее всего, мимическими средствами общения.

Со временем фонетический состав исходного речевого комплекса претерпевает изменения; появляются новые слова, имеющие различные значения, неуклонно развивается практическое знание человека окружающих его явлений и предметов. Однако ключевые семантические представления во все времена остаются очень близкими на чувственном уровне. Например, понятийные образы болота, трясины, воды, реки, моря и неба можно выразить и сегодня одним словом - хлябь. Ночь - это чернота, пустота, пугающая неизвестность, мрак, морок. Тот же морок - сумерки, когда день умирает; холодное свинцовое небо, клубящиеся тучи в преддверии бури; сырость, туман, обволакивающий всё вокруг осенью, когда угасает природа. Морок - это и рябь на воде от холодного ветра, и рябь в глазах, и тяжёлое самочувствие, и мрак на душе. Все эти представления объединяет самоощущение человека, не отделяющего себя от природы, они отражают общее состояние человека и окружающего мира. Именно поэтому, например, нельзя назвать мороком рябь на воде в ясный день.

Слова исконной речи связаны родством не только на семантическом уровне, их объединяют общие корни на глубинных, базовых уровнях предсознания.

() Сказанное о негативном эмоциональном заряде первых слов исконной речи отнюдь не означает отсутствия у древних людей положительных эмоций. Просто эти ощущения были идентифицированы в качестве актуальных не в первую очередь. На сходную тему есть старая байка об английском мальчике, который впервые заговорил в возрасте десяти лет. Его первые слова были: "А гренки-то пережарены!". Когда поражённые родители спросили его, почему он не говорил столько лет, последовал ответ: "А зачем? - До сих пор было всё нормально".

Точно так же самоощущение древнейшего человека в связи с окружающей средой проявляется прежде всего при идентификации конкретных явлений угрозы, с характерными признаками движения-звука: "шарашит, гремит, сверкает, клубится, шевелится, швыряет, чёрный (страшный)" – гроза, буря; "шуршит, шевелится, чёрный (страшный)" - ночь (чаща, зверь); "шуршит (журчит), шевелится (течёт), чёрный (глубокий, опасный), холодный (мокрый)" - вода (река), "шуршит (журчит), течёт, холодный (мокрый)" - дождь (снег) и т.д.

() На ранних этапах развития речи очень трудно разделить естественные (исходные) семантические поля: "шум, звук, речь", "движение", "ощущение, чувство, самочувствие" и другие, например, "вода, течь", "свет, цвет", "верхний, большой, сильный". До сих пор в исконной русской речи широко распространены слова-синонимы, означающие одновременно и звук, и речь, и различные виды движения (деятельности), и конкретные объекты (явления). При этом достаточно ясно прослеживаются общие закономерности формирования семантических связей между любыми синонимами и группами синонимов, как в синхронном, так и в диахронном измерении (см. таблицы синхронии и диахронии).

Чтобы уловить связь между различными, на первый взгляд понятиями речи древних людей, нужно отвлечься от современной действительности и лингвистических штампов. Неплохо поставить себя на место первобытного человека и представить себе его приоритеты в процессах словообразования.

() Фонетический состав простейших слов речи древних людей складывался на основе звукоподражания. Эта исконная традиция сохраняется и в последующие времена: вода течет, издаёт характерные звуки - шлёпает, хлюпает, плещет, хлещет, лопочет и т.п.; человек идёт по грязи (или просто идёт) - шлёпает, хлюпает, чавкает, чалапает, чапает, лопотит и проч.; человек ест – почти всё то же самое. И если мы, ради простоты общения, в доверительном кругу говорим: "Пойдём, почавкаем!", это не значит что мы намереваемся (по Далю) "жадно хлебать", "присусыкивая", "постанывая" и "разбрызгивая".

Когда человек не знает, как назвать ту или иную вещь (явление), он именует её по существенным признакам, определяемым органами чувств (шуршит - шорох, гремит - гром, шумит - шумелка, мокрый - мокредь и т.д.) или по ёё функции (мешать – мешалка; грабить – грабли; хавать, хаять - хайло). И в этом процессе он абсолютный творец, никакие русские немцы ему не указ. То, что всем понятно и удобно в использовании приживается, входит в традицию и передаётся новым поколениям. Потомки вовсе не заучивают "с нуля" словесный запас предков и ничего специально не запоминают; с раннего детства их сознание впитывает услышанные слова, которые тут же включаются в генетически обусловленную систему взаимосвязей. Недостающие звенья в цепях взаимосвязей восполняются при общении и обучении.

() Простонародных слов не бывает, есть слова, которые не принято произносить в определённой среде общения. То же можно сказать по поводу слов, вытесненных со временем из сферы народной культуры и ставших вульгаризмами и жаргонизмами.

К примеру, речевой сигнал "шухер!", используемый в блатном арго, сохраняет основные звуки фонетической основы и все семантические признаки исконного речевого комплекса. Ныне арготические шмара, чмара, чмур происходят от близких морфологически лексем (возможно, с некоторыми отличиями в вокализации), означающих "человек, сородич; близкий, дорогой, хороший человек и т.п.".

Что касается "народного" мата, то с незапамятных времён его использование в присутствии женщин и детей позволяли себе лишь члены деградировавших сообществ и асоциальные элементы, вроде опустившихся бродяг и отпетых хулиганов. В этом направлении модернизации народных традиций современная демократия многократно превзошла успехи советской власти.

() Древний человек не приспосабливал под себя окружающий мир. Он познавал явления и связи между ними, открывал для себя законы природы и следовал им, воссоздавая речевую модель действительности. О том, как это происходило, ещё только предстоит узнать.

Однако уже сегодня можно назвать основные этапы эволюции семантических представлений исконной речи:

> На основе представлений семантического ядра образуются слова материнского прото-поля, идентифицирующие признаки звука-движения актуальных явлений природы и связанных с ними физических ощущений человека.

> С развитием фонетических возможностей организма человека увеличивается разнообразие речевых сигналов, прото-поле расширяется, отдельные его части выделяются в различные семантические поля, образующие исходную, естественную семантическую среду.

> По аналогии с признаками звука-движения образуются слова, обозначающие речевую и двигательную (физиологичекую) активность человека.

> В соответствии с характерными общими и особенными признаками получают имена актуальные предметы и объекты, в том числе части тела человека и животных.

> Появляются слова, идентифицирующие психические и физиологические процессы, чувства, нравственные оценки.

> Формируются понятия, обозначающие социальные явления.

> На основе представлений семантических полей появляются имена собственные и понятия функциональных отраслей человеческой деятельности.

В дальнейшем нарастают саморазвивающиеся процессы развития физиологических, нервно-психологических и когнитивных возможностей человека, неразрывно связанные с эволюцией речи в условиях конкретно-исторической среды. Расширяется количество и словарный состав семантических полей, областей ономастики и функциональных отраслей речи.

() Как уже говорилось, восстановить сложные процессы развития исконной речи возможно лишь посредством восстановления истинных значений слов русского языка и системного моделирования взаимосвязей между ними. При этом должны восстанавливаться также общие закономерности возникновения и развития других языков.

Примеры взаимосвязи иноязычных и русских слов в среде естественных семантических полей см. табл. 2.06.

См. также примеры взаимосвязи исходных семантических представлений: табл. 8.103. "Русско-латинские соответствия. Глаголы"; табл. 8.104. " Русско-(др.)греческие соответствия. Глаголы".

Далее